Романцев: «Зенит» не настолько сильнее всех, чтобы считаться чемпионом задолго до финиша

• Эта статья в архиве

Торопиться некуда — говорим с самым титулованным тренером России обо всем.

— Футбольная пауза хороша тем хотя бы, что позволяет ставить акценты по ходу сезона. Например, называть «Зенит» однозначно лучшей командой лиги. Согласны?

— Отвечу так: все в застывшей таблице — на своих местах.

— Чемпионский отрыв «Зенита» оправдан?

— Отрыв — величина переменная. Ничего нового: где-то кто-то чуть недобрал, кому-то, напротив, повезло неожиданно забить, а у конкурента тем временем травмировался ведущий футболист — на результат влияет сумма самых разных условий и обстоятельств. И они меняются от тура к туру.

На мой взгляд, «Зенит» не настолько сильнее всех, чтобы считаться чемпионом задолго до финиша, но его первое место справедливо.

— То есть «Зенит» нынче не так крут, как ваш «Спартак»? Когда всем было понятно: хоть сейчас начинай сезон, хоть через месяц — все равно красно-белые на финише будут иметь «плюс 10».

— Мне не очень удобно отвечать на этот вопрос, потому что для меня все мои команды — лучшие. Я буду необъективен.

— Чего не хватает нынешнему «Спартаку», с вашей точки зрения, чтобы быть стабильно успешным — не на коротких отрезках, не в одном сезоне, а вдолгую?

— Мне кажется, «Спартак» находится чуть ниже, чем может и должен. Я вижу его пятым-шестым.

— Дмитрий Аленичев говорит: «Не думаю, что Тиль, Крал, Понсе и Ларссон будут определять игровое лицо «Спартака» в ближайшие годы». Между тем речь идет о людях, купленных за большие деньги…

— Руководство формирует команду, исходя из собственного понимания футбола. У Димы Аленичева свое мнение, а Леонид Арнольдович Федун вправе считать совсем иначе. Кто из них прав, покажет турнирная таблица. В этом сезоне, в следующем и дальше.

— Тогда чисто тренерский вопрос: Крал, Гулиев, Тиль, а также Умяров с Зобниным — можно ли не понимать, что все эти люди плюс-минус дублируют функции друг друга?

— Знаете, какая штука… Вот вы называете фамилии, а я ловлю себя на мысли, что половину из них просто не слышал, хотя смотрю футбол очень внимательно. Объясню почему.

— На стадион я теперь хожу нечасто — один-два матча в сезоне, вряд ли больше. А телевизор смотрю с выключенным звуком, хотя среди комментаторов есть нормальные ребята. Перед началом матча оцениваю, конечно, составы, но когда начинается футбол, на первое место выходит общий рисунок игры. Этой привычке уже немало лет.

А оформилась она в тот прекрасный день, когда я услышал диалог двух комментаторов в прямом эфире. Еврокубковый матч, главный тренер делает замену. Один из наших: «Вот здесь Моуринью, конечно, ошибся. Нужно было не этого менять, а совсем другого». Второй: «Да-да, какая грубая оплошность! Недодумал Жозе. Было 4:1, а стало 4:2».

Вот так они Моуринью дружно осудили, рассказали, как должен был поступить настоящий тренер, помогли людям разобраться в ситуации. А мне — научиться правильно смотреть футбол: щелк — и тишина. Ты видишь игру такой, какая она есть на самом деле.

— Но на вопрос насчет «лишних» спартаковских людей вы все-таки не ответили.

— Почему же, ответил: я этих ребят по фамилиям не очень хорошо различаю.

— Про нынешний «Спартак» говорят еще, что в нем нет стержня. В том числе ментального. Разве Джикия — не стержневой игрок?

— По поведению — скорее всего, да. Но Джикия в силу своего амплуа не может определять структуру игры. На мой взгляд, стержень должен иметь продолжение и наконечник. Такой футболист должен быть в каждой линии, включая группу атаки. Свой Пятницкий, Мостовой или Аленичев…

— Да где же их сейчас найти, Пятницких с Аленичевыми?

— Они есть. У нас очень богатая страна. Если захотим — повторим и Льва Яшина, и Эдуарда Стрельцова. Искать надо, выращивать, воспитывать. А мы даже вратарей из-за границы ввозим. «Номер два» в сборной в России — парень с бразильским паспортом. Это напрягает немножко. Значит, мы что-то потеряли.

Бразилия даже на чемпионаты мира, как правило, приезжала с вратарями любительского уровня. По-моему, один Феликс за всю историю бразильского футбола из себя что-то представлял, выглядел более или менее надежно.