Как же ярко жил Мандрыкин до аварии: выкрал невесту, мог уехать в «Бордо», отказал «Спартаку» из-за «скучных побед»

• Эта статья в архиве

В последние годы вышло много текстов о том, как Вениамин живет сейчас.

Этот материал — мозаика футбольных и нефутбольных историй, напоминающая о том, что Мандрыкин — прежде всего, был крутым голкипером.

***

Похищение невесты

Мандрыкин родился в Оренбурге — его отец приехал на учебу из Красноярского края, где встретил будущую жену. Но уже через год после рождения Вениамина семья вернулась поближе к Кавказу: «Отец всегда очень любил горы, да и вообще природу Кавказа. Каждый раз, когда у него спрашивали о причинах переезда, он расхваливал климат и говорил: «Лучше Северный Кавказ, чем Южный Урал».

Некоторые кавказские традиции Мандрыкин, пусть и вынужденно, воспроизвел уже во время учебы в институте — например, когда похищал невесту.

«Познакомились с ним в институте, — рассказывала жена Мандрыкина, Диана. — Наши факультеты, я учусь на инязе, а Веня на физвоспитание, находятся в одном здании. Вот общий знакомый и представил нас. Все говорил: «Это же Мандрыкин, игрок «Алании». Ты что не знаешь?» А я действительно не знала: очень далека была от футбола. Но когда посмотрела на высокого парня, он мне сразу понравился. Веня стоял такой скромный, хороший…

Мои родители, а я наполовину осетинка, наполовину узбечка, решили переезжать на постоянное место жительство в Ташкент. Папа как раз уехал покупать билеты, а мамы не было дома. Мой любимый позвонил и сказал, чтобы я собирала вещи, он едет меня воровать… Рассчитал все четко. Уже вечером Венина мама связалась с моими и успокоила их. Кстати, родители так никуда и не уехали.

— А предложение он вам как сделал?

— Честно говоря, и не помню…

— (Вениамин). Так ведь я же позвонил ей и сказал, что еду ее воровать. Это и было предложение! Разве этого не достаточно?

Пара прожила в браке 11 лет, родив двоих детей — сыновья Давид и Даниил. Развод оформили в январе 2011-го — меньше чем за год до трагической аварии. «Мы вместе решили, что на данный момент для нас обоих так будет лучше. Расстались мы друзьями, ничего не делили. На его отношения с детьми развод никак не повлиял. В свободное время Веня мчался к детям, гулял с ними в зоопарке, ходил в кино. Дети до сих и не знают, что мы не живем вместе, ведь рабочий график у футболистов плотный», — говорила Диана сразу после ДТП с Вениамином.

Первый разговор с Гинером

После «Алании» Мандрыкин легко мог оказаться в другом московском клубе — и на тот момент куда более статусном — «Спартаке». Вениамина звали, но он отказался — как признавался потом, была мечта стать чемпионом не с красно-белыми.

«Они тогда еще все выигрывали, казалось, это будет длиться вечно. Хотелось более острых ощущений. И тут Гинер начал скупать игроков. Я подумал: «Вот с ЦСКА и стану чемпионом». Плюс очень хорошие условия предложили. Как раз в те дни дал интервью, в заголовок вынесли фразу: «ЦСКА стоит того, чтобы забыть о загранице».

Мандрыкин во всех интервью отзывается о президенте ЦСКА крайне положительно: «После прихода в ЦСКА часто с ним говорили по каким-то рабочим моментам. Футбол обсуждали. Больше всего в молодом Гинере подкупала одна черта: что говорил — делал, что обещал — выполнял. Он не просто строил планы о будущем клуба — последовательно воплощал их в жизнь. Его человеческие и деловые качества вызывали и вызывают у меня искреннее уважение».

К слову, после аварии Гинер оплатил перевозку Мандрыкина в Москву и лечение в одном из лучших госпиталей столицы: «Вы не представляете, что это за суммы. Чтоб доставить меня на специальном самолете из Брянска в Москву, держать в реанимации…

— Что за цифры?

— Как мне сказали, если не по квоте попадаешь в НИИ Бурденко, за каждые из первых десяти суток платишь по 30 тысяч рублей. Дальше — по 20 тысяч. Провел я там около десяти месяцев. Плюс мини-операции для дыхания. Оплачивал все Гинер. Сразу же написал гарантийное письмо от футбольного клуба».

***

«Бордо», «Лечче» и «Рубин» — где еще мог оказаться Мандрыкин?

Кстати, о загранице. Мандрыкин мог уехать в топовый чемпионат еще до переезда в Москву — в январе 2000-го игроком «Алании» ездил на просмотр в «Бордо»: «Четко помню цифру — 600 тысяч долларов. То ли «Алания» столько просила, а французы отказались. То ли они предложили шестьсот, а во Владикавказе ответили: «Мало». В общем, не договорились».

Мандрыкин не жалел о том, что не получилось договориться с французами: «В Бордо в итоге 10 дней пробыл. Сильная была команда — Ласланд, Мику, Вильтор… Не договорились, но я был рад. Там вратарь стоял из сборной Франции. Мне сказали, что его скоро продадут. А он еще лет десять отыграл! Я же в 2000 году в «Алании» лучшим вратарем страны стал, а в 2001‑м перешел в ЦСКА».

Правда, еще до этого перехода за голкипером следил клуб из Серии А: « Через полгода после возвращения из «Бордо» начал стабильно играть в премьер-лиге, неплохо проявил себя в юношеской сборной. Во Владикавказ приезжал тренер вратарей «Лечче», одобрил мою кандидатуру. «Алания» выставила за меня уже два миллиона долларов. Итальянцы готовы были заплатить миллион двести. Потом сказали: «Ладно, подождем. Скоро твой контракт закончится, и заберем». Но летом я все-таки ушел в ЦСКА.

Дебют во время трагедии

Первую игру за ЦСКА Мандрыкина помнят все по черному дню в истории клуба — в столкновении с игроком «Анжи» Будуном Будуновым получил тяжелую травму головы и впоследствии скончался Сергей Перхун.

Мандрыкин вспоминать тот момент по понятным причинам не любит. Единственный раз, когда раскрыл тот эпизод более-менее подробно — у Голышака и Круглова.

«Это был первый случай, когда я заменил Перхуна. Но не последний — я и лежал на том самом месте, где он умер. Он же неделю в Бурденко пробыл. Таких боксов в первом отделении штук пятнадцать. Место номер один — для самых тяжелых больных. Я там провел четыре месяца — пока сам дышать не начал.

Мне даже рассказали, почему он умер. Кости черепа были тоньше, чем у обычного человека. В момент удара череп треснул, кровь стала поступать внутрь. Если б в Махачкале сразу сделали МРТ, поняли бы — необходима срочная трепанация. Вскрыли бы череп, убрали всю кровь, не было бы никаких последствий. Кровь же давит на мозг! Просто упустили время. У Петера Чеха травма была тяжелее. Но там Лондон, а здесь — Махачкала.

Со скамейки казалось — ничего необычного. В 2000-м на сборах с «Аланией» играли против минского «Динамо». Точно такой же эпизод, сталкиваюсь с кем-то лбом. Для меня все завершилось тремя швами, для Перхуна — смертью. Я спросил медсестер, которые через неделю отключали Серегу от аппаратов: «Почему так вышло?» Объяснили. Когда привезли — было поздно спасать, половина мозга умерла.

Мы подружиться не успели. Я к тому времени всего месяц был в ЦСКА. В Махачкале гостиница маленькая, нас поселили в трехместном номере — Перхуна, Гогниева и меня.

Садырин на похоронах сокрушался: «Это третий футболист ЦСКА, который при мне гибнет — Еремин, Мамчур, Перхун…» Он жутко переживал. А с семьей Перхуна потом общался Сергей Семак. Собрали деньги всей командой, когда выиграли чемпионат — снова скинулись».

***

Конкуренция с Акинфеевым

Самый крутой сезон Мандрыкина — 2003-й год. Больше половины матчей в основе ЦСКА (19 и всего 22 пропущенных мяча), чемпионский титул, дебют за сборную России, рождение сына — в общем, все складывалось.

Но именно в этом году за армейцев дебютировал Игорь Акинфеев — человек, который на десятилетие застолбит первый номер что в клубе, что в сборной.

«Первый раз увидел Игоря, кажется, в 2002-м. Я травмировал мениск, в Германии оперировался. Игоря привлекли к тренировкам с основой. Пару матчей был в запасе у Крамаренко. Затем в ЦСКА пригласили Нигматуллина. А на сборы Акинфеева в 2003-м взяли.

Когда понял, что конкурент серьезный? Трудно сказать, но после победы в Кубке УЕФА стало очевидно: из ЦСКА надо уходить, если хочу играть. Первым номером будет Акинфеев. Почему? Такой титул завоевали! Если прежде я боролся, конкурировал — то сейчас всё. По отношению Газзаева было понятно, что ставка на Акинфеева. В 2007-м у Игоря травма, полгода восстанавливался. Месяца четыре Газзаев ко мне относился мягко. Только поддержка: «Играй!» Чем ближе к выздоровлению Игоря, тем больше придирок. Ясно: вот Акинфеев выздоровеет и встанет в ворота. Меня зачехлят.

Чанов ситуацию с Мандрыкиным видел несколько иначе: «Веня сам своей игрой давал повод, действовал небезошибочно. И всё это передавалось полевым игрокам. Была видна разница между ним и Игорем. Что помешало ему оставаться на топ-уровне? Думаю, та же психология. Вопрос характера.

На вопрос, мог ли кто-то из сменщиков Акинфеева (включая Мандрыкина) посадить на лавку здорового Игоря, Чанов отвечал так: «Только если поначалу, в самом первом сезоне. И то Газзаев специально так делал — Игорь 3-4 матча играл, а потом ему давали отдохнуть. Валерий Георгиевич спрашивал меня: «Как думаешь, может, паузу дать? Передернуть вратарей?».

Было понятно, что запускать Игоря в таком возрасте, в 16 лет, сразу по полной программе рискованно. Психика неокрепшая и так далее. Но уже после зимних сборов 2004 года стало ясно — номер один. Без вопросов.

***