Быть лучшим или никаким. Судьбу Сёмина определил масштаб его поколения

• Эта статья в архиве

Сегодня Юрию Сёмину 75.

Он — из другого футбольного века. Из такого, какой сегодняшней молодёжи, пожалуй, и не представить.

Понять состояние умов в середине шестидесятых, когда 18-летний орловский паренёк Юрий Сёмин появился в большом футболе, поможет короткая реплика одного тогдашнего форварда сборной СССР. Вернувшись домой после четвёртого места на ЧМ-1966, Игорь Численко был искренне разочарован. И свои чувства объяснял так: мы приезжали на чемпионат второй командой континента (имелось в виду серебро Кубка Европы 1964), а уезжаем четвёртой (весь пьедестал оказался европейским) — значит, подтвердить свой уровень не смогли.

Вот так ощущали мир те люди. Мерили себя самыми высокими мерками, которые только существовали на футбольной планете. И в страшном сне, наверное, не могли представить того чувства ущербной второсортности, которое пропитает их спортивных внуков. Которое стало сутью нашего футбола сегодня.

С Численко потом они были одноклубниками в «Динамо». Но дело даже не в конкретных именах — всё поколение, у которого учился жизни юный Сёмин, мыслило высшими категориями. И он, что вполне естественно, обрёл тот же масштаб. Полюбить — так королеву, проиграть — так миллион.

Он не был великим игроком — просто крепким мастером. Но однажды позволил себе уйти от самого Бескова, когда тот не поставил его на четвертьфинал Кубка кубков УЕФА, где «Динамо» встречалось с «Црвеной Звездой». И в таком поступке, хоть сам себя за него он позже корил, проглядывала не только горячность, но и тот самый масштаб. Его клуб прокладывал исторический для советского футбола маршрут, и он был убеждён, что должен в этом деле участвовать.

Вот этот внутренний ориентир — быть лучшим или никаким! — и определил его тренерскую судьбу.

Тот «Локомотив», что он принимал в 1986-м, уже сжился с образом пятого колеса московской футбольной телеги, как про него с едкой пренебрежительностью говорили столичные снобы из чемпионского квартета. Всерьёз его команду никто не брал, а он каждый день, в чём признаётся сегодня, думал, как из пятого колеса стать первым.

Обратите внимание: не четвёртым, не третьим — первым! Из пятого — сразу первым. Вот он, внутренний масштаб. Вот она, поколенческая система ценностей.

И он стал первым. Не только в столице, но и во всей стране. Когда в начале 21 века его «Локомотив» дважды взял золото, это был самый модный клуб страны. В Черкизово потянулись властители умов и законодатели вкусов, здесь задавались тренды и формировались манеры. Он выиграл не только спортивную, но и имиджевую гонку, что с учётом традиций «Спартака», «Динамо», ЦСКА казалось ещё более невероятным.

А ещё до золота его команда показала себя в Европе — дважды, в 1998 и 1999-м, доходила до полуфинала Кубка кубков УЕФА. С одной стороны, полуфинал не был рекордом, в советские времена наши команды брали континентальные трофеи, но с другой — два еврокубковых полуфинала подряд среди российских тренеров не покорились никому. Олег Романцев за годы своей карьеры добирался до полуфиналов трижды, но каждая из этих историй стояла особняком — у Сёмина же получился дуплет.

Как мог, он берёг ценности своего века, хранил его масштаб.

И масштаб этот стал ещё понятней, когда им с «Локомотивом» пришлось расстаться. Для клуба наступили трудные времена — он словно двинулся обратно, в сторону пятого колеса. Каким мог получиться этот откат, сейчас уже не угадать — Палыч вернулся. И вернул свой масштаб.

В 2018-м взять золото было ещё труднее, чем в 2002-м. Тогда надо было одолеть один «Спартак» — теперь же претенденты у трона буквально грудились. Но он превзошёл всех, хоть черкизовские котировки и выглядели скромно.

Он и оставил «Локо» первым колесом московского футбола. Первым! Когда летом 2020-го очередной гендиректор родного клуба решил не продлевать с ним контракт, все прочие столичные команды в таблице смотрели железнодорожникам в спину.

Только лучшим — или никаким! В его век было принято так.