Сердце пополам, или Как в «Спартаке» уживаются заплатки, резкость и патент

• Эта статья в архиве

Рассказ об Анатолии Крутикове, чемпионе Европы 1960 года, который придумает латераля, после чего переживет триумф и трагедию.

Приходит время третьего тура чемпионата СССР 1960 года. После двух стартовых побед действующий чемпион «Динамо» проигрывает в Ростове. Одна из причин – отсутствие из-за повреждения левого защитника Бориса Кузнецова. Через тур он вернётся, но лишь для того, чтобы сломаться окончательно, и это будет удар не только для его клуба. Приближающийся к своему 32-летию динамовец – фигура колоритная: многое в советском футболе он умеет лучше всех. Например, набить на бутсы шипы (благодаря чему имеет заказы чуть ли не из каждой команды) или оформить мысль на русском устном (другим, в общем, и не пользуется). Но главное – он как никто умеет обороняться: по итогам 1959 года Кузнецова называют сильнейшим защитником СССР. И вот теперь он выбывает. А значит, ставит перед тренерами сборной вопрос.

Вообще-то под вторым номером на позиции левого защитника котируется армеец Дмитрий Багрич. На рубеже зимы и весны 1960-го сборная полтора месяца проводит в ГДР и Голландии, и дублёром Кузнецова выступает как раз он. Но что-то, видимо, тренеров не устраивает. А потому когда через месяц, в середине мая, национальная команда соберётся следующий раз, слева выйдет спартаковец Анатолий Крутиков. Советская сборная уничтожит (7:1) Польшу на глазах Эленио Эрреры, тренера Испании, соперника по четвертьфиналу Кубка Европы. И этот крутой перец, которому уже в следующем, 21 веке World Soccer найдёт место в первой пятёрке тренеров за всю историю мирового футбола, после матча будет громче всего восторгаться именно Крутиковым. Будет называть его самым большим открытием в составе сборной СССР и вообще игроком экстра-класса. И всё это прозвучит тем более весомо, что сам Эррера свои игровые годы провёл как раз там, на левом фланге обороны.

В июле 1960-го Крутиков безукоризненно отыграет во Франции оба решающих матча Кубка Европы – против Чехословакии и Югославии. В финале чуть даже не забьёт золотой гол, но его удар в середине второго тайма потащит вратарь. Белградская пресса назовёт его одним из самых острых советских футболистов. Хотя тот матч станет для него лишь четвёртым в составе сборной.

Анатоль, как на старорежимный манер зовут его братья Старостины, Николай и Андрей, подходит к своему 27-летию. Вроде бы пора расцвета, но футбольная страна по большому счёту с ним только знакомится. Сезон 1959 стал первым, когда он обратил на себя внимание. Случилось это в «Спартаке». А в армейских рядах, где состоял до того, он ничем не выделялся и даже был отправлен во Львов в дочернюю команду. Если бы не пожизненная дисквалификация в 1958-м Михаила Огонькова, из-за чего на красно-белом фланге зазияла брешь, так, возможно, и сгинул бы где-нибудь в армейских дублях.

У него вообще вся игровая судьба какая-то «заплаточная». В серьёзный футбол он попал после матча, на который пришёл просто поддержать друга. Но оказалось, что в составе не хватает игрока, он вышел – и стал лучшим. Так в его жизни возник «Химик» из московского района Дорогомилово, участник класса «Б». В 1953-м умер Сталин, и в 1954-м принялись с нуля собирать уничтоженную по воле генералиссимуса армейскую команду – так в жизни Крутикова возник ЦДСА. Кара Огонькова – возник «Спартак». Травма Кузнецова – сборная Союза.

Хотя, разумеется, вот так элементарно всё только на словах. На деле же каждому следующему уровню надо соответствовать, а это непросто. Но у него получается. Сам из бедных крестьян, он умеет ценить каждое зёрнышко шанса. И знает, какого пота требует урожай.

Голодное детство, к слову, объясняет некоторые свойства его натуры, на первый взгляд не очень симпатичные. Младший партнёр Валерий Рейнгольд десятилетия спустя расскажет, что чемпионом по завозу барахла из зарубежных поездок (для перепродажи: у футболистов СССР это самый ходовой бизнес) в «Спартаке» был именно Крутиков. А для полноты картины вынет из памяти ещё один сюжет.

1966 год, сентябрь, «Спартак» едет на блиц-турнир в Болонью. В первом матче побеждает в серии 11-метровых мадридский «Атлетико» (дважды тащит Маслаченко) и ждёт финала против хозяев. Накануне кто-то из наших слышит, что для победителей приготовлены медали из золота (турнир посвящён памяти Ренато Даль-Ара, очень уважаемого человека, который тридцать лет был президентом клуба, а два года назад скончался). Узнав о такой необычной награде, Рейнгольд просит на пару минут экземплярчик, чтобы показать Крутикову. Тот пробует аверс на зуб и убеждается: действительно золото. Увидев, как у старшего товарища загорелись глаза, Рейнгольд говорит Логофету: «Сегодня он своего зароет». А справа в атаке у «Болоньи» главная звезда, что-то типа Гарринчи. Но точно – ничего эта звезда сделать не может: «Спартак» побеждает 2:0.

Жадность? Скорее эхо нищего малолетства в большой семье. В союзе с домовитостью. Анатолий очень привязан к жене и двум дочкам, при первой возможности стремится домой, а потому почти не поддерживает застолья, так популярные в кругу футболистов. По этой причине, между прочим, отказывается от приглашения «Торпедо» – уж больно сильно там пьют.

***